що він узнав ще з дитинства: „Дед и баба сделали себе хатку да не прорубили ни одного окошка. Не весела хатка. Что делать? По долгом размышлении, определено в сенате идти за светом доставать. Взяли мех, разинули его в самый полдень пред солнцем, чтоб, набрав будто борошна или воды, внести в хатку. Сделав несколько раз, есть ли свет. Смотря — ничего нет. Догадалась баба, что свет, как вино из меха вытекает. Надобно поскорее бежать с мехом (обратно). Бежучи на дверях оба сенаторы: один ногою, другой головою зашиблись. Зашумел между ними спор. Конечно, ты выстарел ум. А ты и родилась без него. Хотели поход воспріять на чужие горы и грунта за светом, помешал им странный монах. Он имел от роду только лет 50, но в сообщении света великий был хитрец. За вашу хлеб и соль не должно секретной пользы утаить. По его совету, старик взяв топор начал прорубивать стену с таковыми словами: свете веселый, свете жизненный, свете повсемественный, свете присносущный, свете нелицеприятный. Посети и освети храмину мою. Вдруг отворилась стена, наполнил храмину сладкий свет и от того времени даже до сегодня начали в этой стране созидать светлые горницы“. Це, напевне, переказ, народньої української байки, однієї з тих байок, що збірник їх видав М. П. Драгоманів; її Сковорода, напевне, тільки переклав московською мовою, залишавши де-які українські вирази, як хатка, дід, баба, борошно.
А ось зразок байки про неписьменного Марка, власного твору Сковороди. Ця байка цікава тим, що становить собою уламок загинулого твору Сковороди: „Неграмотный Марко, або Марко препростий. Неграмотный Марко (выслушайте басеньку) добрался до рая, вышел Петр с ключами и, отверзая ему райския двери, спрашует: учился ли ты священных языков? Никак, отвечал простак. Был ли в академиях? Никогда, отче святый. Чол ли древних богословов книги? Не чол: я аза в глаза не знаю. Кто-ж тебя исправил на путь мира? Меня исправили три регулки. Кіи три регулки? А вот они. Первая сия — все то доброе, що определенно и святым людям, вторая — все то не велико, что получает и беззаконник, третья: чего себе не хочешь другому не желай. Первая и вторая домашнія и я их сам надумал, а третья есть апостольский закон, для всех языков данный. Первая родила во мне Іовле терпение и благодарность, вторая дарила свободу и ото всех мірскіх вожделений, третья примирила меня со внутренним моим господином. Апостол, взглянув на него просвещенным яко солнце лицом, сказал: о благословенная и благодарная душа! внійди во обитель отца твоего небесного и веселись вечно, мало ты кушал, а много сыт“.
