я съ твердою рѣшимостью перенести всѣ испытанія, какъ думалъ я тогда, неразлучныя съ наукою. Усвоить себѣ его великое искусство хоть въ самой малой степени жедалъ я страстно. Но, увы! Апеллесъ посмотрѣлъ внимательно на мою лѣвую руку и отказалъ мнѣ на отрѣзъ. Онъ объяснилъ мнѣ, къ моему крайнему огорченію, что во мнѣ нѣтъ способности ни къ чему, ни даже къ шевству или бондарству.
Потерявъ всякую надежду сдѣлаться когда-нибудь хоть посредственнымъ маляромъ, съ сокрушеннымъ сердцемъ возвратился я въ своє родное село. У меня была въ виду скромная участь, которой мое воображеніе придавало, однако жъ, какую-то простодушную прелесть: я хотѣлъ сдѣлаться, какъ выражается Гомеръ, пастыремъ стадъ непорочныхъ съ тѣмъ, чтобы, ходя за громадскою ватагою, читать свою любезную краденую книжку съ кунштиками. Но и это не удалось мнѣ. Помѣщику, только что наслѣдовавшему достояніе отца своего, понадобился расторопный мальчикъ, и оборванный школяръ-бродяга попалъ прямо въ тиковую куртку, въ такіе же шаровары и, наконецъ, — въ комнатные козачки.
Изобрѣтеніе комнатныхъ козачковъ принадлежить цивилизаторамъ Заднѣпровской Украины, полякамъ; помѣщики иныхъ національностей перенимали и перенимають у нихъ козачковъ, какъ выдумку, неоспоримо умную. Въ краю, нѣкогда козацкомъ, сдѣлать козака ручнымъ съ самаго дѣтства — это тоже самое, что въ Лапландіи покорить произволу человѣка быстроногаго оленя. Польскіе помѣщики былаго времени содержали козачковъ, кромѣ лакейства, еще въ качетвѣ музыкантовъ и танцоровъ. Козачки играли, для панской потѣхи, веселыя двусмысленныя пѣсенки, сочиненныя народною музою съ горя,
