доучиться въ академіи, если бы онъ принялся за палитру и за картины большихъ размѣровъ; но какъ рисовальщикъ, смѣло говорю, онъ могъ бы стать въ числѣ европейскихъ знаменитостей, если би продолжалъ свои занятія. У меня были имъ сдѣланные и мнѣ подаренные оттиски имъ самимъ начерченныхъ и отгравированныхъ рисунковъ. Въ настоящее время они находятся въ коллекціи гравюръ, собранныхъ сенаторомъ Дм. Алекс. Ровинскимъ. Послѣдній просилъ меня добыть для него портретъ Шевченка, имъ самимъ на мѣди начерченный и оттиснутый; но нигдѣ этого портрета я не видѣлъ и не знаю, существуетъ ли онъ на свѣтѣ.
Лучшій изъ рисунковъ Шевченка, который я видѣлъ (внутренность солдатской казарми: нары, печь, полати, развѣшанное бѣлье и между группами солдатъ его собственная фигура) находятся въ альбомѣ Нат. Бор. Сухановой. Наталья Борисовна (Харьковская помѣщица), была одною изъ почитательницъ его музы, часто приглашала его къ себѣ, угощала его ужинами и шампанскимъ, и, не смотря на свой аристократизмъ, гордилась его знакомствомъ; нерѣдко покупала его рисунки для своихъ альбомовъ — и все-таки въ концѣ концовъ съ нимъ поссорилась. Шевченко почему-то сталъ просить ее дать ей на время вишеупомянутый рисунокъ (вѣроятно для того, чтобъ снять съ него копію), — просилъ лично, просилъ письменно, но г-жа Суханова рѣшительно отказалась вынимать изъ альбома его рисунокъ. Боялась-ли она, что Шевченко по разсѣянности его не возвратитъ ей, или не хотѣла, чтобъ съ этого рисунка была сдѣлана копія, — не знаю. Знаю только, что Шевченко былъ взбѣшенъ, при чемъ выбранилъ ее всѣми еликовозможними непечатными выраженіями и пересталъ на-
